ДРУГ НАВЕКИ…
Все имена вымышлены, совпадения случайны.
Я сидел в пустой просторной комнате на старом расшатанном стуле у такого же обшарпанного письменного стола, притулившегося у окна. На столе не было ничего, кроме неожиданно навороченного, с новомодным кнопочным набором, телефона. У входной двери на таком же скрипучем стуле развалился здоровенный амбал с золотой цепью на бычьей шее. Его маленькие сонные глазки были прикрыты и, если бы не методичное пережевывание жвачки, можно было бы подумать, что он дремлет. Сквозь грязное окно был виден такой же грязный серый ландшафт типичной производственной зоны. По небу плыли серые тяжелые облака, готовые в любую минуту просыпаться мелким и нудным питерским дождем.
Глухая тоска и ощущение безысходности понемногу сжимали сердце. Тревога еще более усилилась, когда из соседней комнаты, откуда до того было слышно лишь невнятное бормотание говорившего по телефону человека, назвавшегося ранее директором, вдруг донесся сорвавшийся до крика мат и вполне различимые слова – «…фраер нарисовался…», «возьми с собой пацанов… человек трех хватит», «…куда-куда, в лес, куда ж еще…».
А ведь начиналось все не так уж и плохо. Когда я разыскал в центре Питера офис фирмы-поставщика крупной партии компьютеров, меня встретил интеллигентного вида и спортивного телосложения молодой человек в очках с простыми стеклами, представившийся директором фирмы. Очки без диоптрий несколько удивили, но… в каждой избушке свои погремушки. Ну, хочет казаться человек интеллигентней, чем он есть на самом деле, да и Бог с ним, кто не без странностей. Чуть тревожнее стало, когда я обратил внимание на следы поспешной эвакуации из офиса – компьютеры и факсы упаковывались в коробки, документы и бумаги громоздились кипами папок по углам кабинетов. Даже портрет Ельцина был снят со стены и скромно примостился в углу за коробками. Ехидная ухмылка змеилась на губах президента, и казалось, что даже он посмеивается надо мной.
Тревога усилилась, когда я попросил разрешения позвонить в родной город, и мне сказали, что телефоны, по которым можно звонить по межгороду, уже все отключены. На мой вопрос о судьбе поставки, срок которой истек уже более месяца назад, мне ответили, что вот как раз сейчас мы вместе с директором и поедем на склад, где уже (какое совпадение!) идет погрузка товара в фуры и я получу на руки копии всех отгрузочных документов и зафиксирую номера фур и фамилии водителей. Потом директор при мне позвонил на склад, сверяясь по бумажке, засунутой под стекло стола, и куда-то вышел. У проходившей мимо девицы я по возможности небрежно спросил, а где этот склад, куда звонил директор, находится. Девица ткнула наманикюренным пальцем в ту же бумажку под стеклом, в конце которой я едва различил затершийся адрес, и заспешила по своим делам.
Это меня несколько успокоило, вернее, я сам себя начал уговаривать, что все нормально и вполне правдоподобно. Ну не может быть, чтобы мой лучший друг Стас, которого я почти год назад пригласил к себе в коммерческую службу на должность своего заместителя, мог так обмануться! А ведь он уверял меня перед моей поездкой, что директора фирмы-поставщика он знает лично, фирма безупречна и с нашей предоплатой в пятнадцать лимонов ничего случиться не может. Я тогда не придал значения тому, что он по какой-то надуманной причине не поехал в Питер сам к этому своему знакомому.
Под предлогом покурить, я вышел в коридор офисного здания. Дверей в коридоре было много, оглянувшись, я проскользнул в ближайшую, попросил разрешения позвонить. Строгая дама пододвинула мне телефон, предупредив, что на межгород он не выходит. Межгород мне и не был нужен.
Слегка дрожащим пальцем я набрал номер, который мне дал Юрасик, как за глаза любовно звали майора сослуживцы по московскому управлению по борьбе с преступлениями в сфере экономики, короче, ОБЭПу, и по которому Юрий Петрович, как он когда-то представился мне, настоятельно рекомендовал связаться немедленно по прибытию в Питер.
- Позвоните обязательно сразу, а то потом может не представиться возможность. Это мой питерский коллега, тоже майор и тоже ОБЭПовец. Скажете свое имя и откуда прибыли, он вам при необходимости поможет, а для начала проинструктирует. Я с ним свяжусь, предупрежу, дело может оказаться серьезней, чем вам кажется - неестественно строгим голосом проговорил этот обычно улыбчивый шутник и балагур. Хотя разговор был по телефону, я как наяву, видел этого румяного и совсем еще молодого паренька, который хоть и был младше меня лет на десять, но в свои тридцать пять уже снискал, несмотря на молодость, репутацию грамотного и бесстрашного оперативника.
Здесь надо сделать небольшое отступление.
С Юрием Петровичем познакомились мы не так давно при неожиданных и довольно необычных обстоятельствах.
Фирма, в которой я работал коммерческим директором, была довольно крупной, имела свое представительство в Москве и занималась, в основном, крупными поставками и сервисным обслуживанием импортной вычислительной и оргтехники. К тому же она имела и собственные производственные подразделения – автосервис, автопарк грузовиков и спецтехники, кроме того, занималась производством кирпича, строительством многоэтажных жилых зданий, обработкой дикого камня и много еще чем. Это было серьезное научно-производственное объединение.
После того, как я по приглашению своего друга и коллеги по предыдущей работе в космической фирме, который был гендиректором объединения, пришел туда работать, коммерческая служба моими стараниями выросла с четырех до тридцати человек и самостоятельно стала зарабатывать деньги, занимаясь бартером и перепродажей. Так, благодаря нашей деятельности, в одну сторону нашей необъятной Родины двигались железнодорожные составы, например, с холодильниками из Орска, в другую – вагонные партии гомельских обоев или вологодской мебели. Мы одними из первых в стране начали активно участвовать в электронных торгах (интернета тогда не было и в помине) с предприятиями-производителями и биржами, коих образовалось по стране несметное количество.
Одной из крупнейших в начале девяностых была Московская продовольственная биржа. Так вот, через эту биржу мы смогли заключить договор поставки огромной партии сахара с одного из краснодарских сахарных заводов для нашего города. Имея безупречную репутацию, наше предприятие моими стараниями смогло договориться о предоплате бюджетными средствами всей партии заводу-изготовителю. Я безвылазно торчал в Москве, в режиме он-лайн отслеживая перемещение средств через один из офисов биржи на завод, и обратное подтверждение начала отгрузки в наш адрес. Как только я это подтверждение увидел и распечатал, я немедленно рванул не домой, ждать сахар, а в Краснодар на отгрузку. С большим трудом нашел я этот завод, который был довольно далеко от столицы Края, где ни сном, ни духом никто, в том числе и главный инженер, чья подпись украшала отгрузочные документы, не слыхивал ни обо мне, ни о якобы отправленных им деньгах. Да и сахара в таких количествах у них отродясь не было.
Об этом прискорбном факте я немедленно сообщил своему директору, предложил немедленно факсом отправлять требование на отзыв средств с накопительного счета поставщика и сообщение о разрыве контракта без объяснения причин. Одновременно подлинники этих документов срочно отправлять в тот же адрес, а заверенные копии – в только что организованный ОБЭП.
Но, о боги! Мы же все прошли школу работы в системе, где нас начисто отучили принимать экстренные решения без тщательного анализа и согласований. Мой шеф был типичным порождением этой системы. Поэтому он в ответ предложил мне успокоиться, прилететь домой и здесь все тщательно обсудить. И только потом принять коллегиальное решение. Точка. Позже оказалось, что в чем-то он был прав.
Сидя в кабинете начальника службы безопасности аэропорта, который войдя в положение, разрешил мне организовать в своем кабинете мобильный пункт связи, я чуть не взвыл, ощущая чисто физически, как вместе со временем сквозь пальцы утекают даже и не наши, а еще ужаснее - бюджетные деньги.
В тот же день уже вечером я сидел пред безмятежным ликом своего руководителя и очередной раз рассказывал ему все по порядку и со всеми деталями. Замолчали, попросили секретаршу принести нам еще кофе. Начали прокачивать ситуацию. Сошлись на том, что если бы поступили по-моему, то могло все сорваться из-за отсутствия мотивации у тех, к кому мы обращались. Чтобы разрулить ситуацию, необходимо было дать взятку, как правило, это от десяти до пятидесяти процентов от возвращаемой суммы. Процесс это не простой, надо искать подходы, на что могут уйти дни и недели. Главное же, у нас просто не было таких денег. О том, что отправка официального отзыва средств вчера могла нас официально поставить в первую очередь на возврат средств, речи не велось из-за бессмысленности рассмотрения этого варианта, как безнадежно упущенного. И это был тупик.
И вдруг нам одновременно в голову пришла одна и та же мысль, когда я автоматически переложил со стола на стул образец нашей новой продукции – вариант облегченного бронежилета скрытого ношения «Визит» (можно одевать под рубашку), не имеющего аналогов в мире по параметрам защиты. Пермское НИИ МВД, где разработали этот уникальный образец, бедствовало, а так как у силовых министерств в то время на заказы не было денег, продавало их через доверенных людей на сторону. Через бывшего военпреда этого НИИ, работавшего в моей службе, мы выкупили все товарные запасы этих жилетов, и теперь сами продавали их всем желающим – от милиционеров до коммерсантов, справедливо полагая, что в любом случае защищать жизнь – это благо. Так вот нам пришла в голову блестящая мысль не искать, кому из правоохранительного начальства дать многомиллионные взятки, а подарить эти чудо-жилеты тем, кто реально выполняет для таких, как мы, свою опасную работу. А дальше, как получится.
На следующий день я уже был в Москве и закладывал упаковки с двумя десятками бронежилетов «Визит» в багажник роскошной БМВ седьмой серии нашего московского представительства. В моем кейсе лежали подлинники заявлений в ОБЭП, претензий бирже и писем об отзыве средств и прекращении контрактов на поставку без даты подписания. На всякий случай. Печать предприятия и доверенность у меня были с собой.
За рулем я сидел сам, поэтому все переговоры мог вести без свидетелей. В результате долгих перезвонов различным адресатам ОБЭПа, я, наконец, нашел человека, которому было поручено это дело. Стало быть, я был уже не первым. Этим человеком и оказался Юрий Петрович, который согласился встретиться со мной по пути на обед. Я рассказал, за каким углом буду ждать, описал машину. Юрий Петрович хмыкнул, похвалил за предусмотрительность.
Через полчаса он уже сидел в машине, явно наслаждаясь комфортом теплого и уютного салона. Как я уже говорил, это был совсем молодой человек, и, будучи в штатском, он совершенно не производил впечатления матерого сыщика. Я рассказал все без прикрас и утайки. Что мы с шефом четверть века занимались космосом, деньги бюджетные, что я все отслеживал, немедленно вылетел в Краснодар и т.д. и т.п. Показал все бумаги. Он явно оживился, когда не обнаружил даты у исходящих номеров. Услышав, что я успел съездить до встречи с ним в офис фирмы, в котором не обнаружил никаких следов пребывания ни работников, ни мебели, он заметил, что несколько человек тоже побывали там за день до меня и застали там, но не офисных работников, а чеченских бандитов. Больше этих людей никто не видел и теперь они в розыске, собственно, как и сами чеченцы.
Потом начал говорить он. Первое, что он сказал, так это то, что деньги, вероятно, уже не вернуть, т.к. на то, что от них осталось после перевода большей части за рубеж, сегодня дано указание наложить арест. Значит, завтра счета биржи будут заблокированы и существует лишь один ничтожный шанс изменить ситуацию, это выдернуть свои средства до обеда. Дать такую команду может только следователь главного следственного управления, но против закона он, ни при каких обстоятельствах, не пойдет, т.к. реально ненавидит «любую нечисть», и поможет только в случае «если вы ему понравитесь или за вас кто-то похлопочет». Кроме того, дело из за суммы хищения по стране в несколько миллиардов рублей получилось резонансным и находится под контролем министра.
Мы помолчали. Я предложил ему выйти из машины, открыл багажник. Он долго смотрел на его содержимое, аккуратно вынул один жилет, помял руками. Белоснежный и легкий, жилет мерцал белым перламутром, и я видел, как майору не хочется с ним расставаться. Он вопросительно посмотрел на меня.
- Здесь двадцать жилетов. Можно носить летом под рубашкой. Останавливает пулю «Макарова» с расстояния пяти метров. Это вашим ребятам независимо от исхода дела. Можете забирать сейчас. Мне нужны ваши рекомендации следаку.
Дальше было много чего. На следующий день перед походом к следователю Юрий Петрович дотошно инструктировал меня, что нужно говорить. Главная задача – убедить следователя, что факс с отзывом средств в связи с разрывом контракта был мною послан из Краснодара до ареста счета. Конечно же, следователь, громогласный и на вид простоватый мужик, своими неожиданными вопросами не по делу (куда ходил, когда был в буфете, во сколько звонил на завод, домой и т.п.) очень быстро практически припер меня к стенке. Уже через полчаса он удовлетворенно откинулся на спинку кресла и весело посмотрел на покрасневшего, как рак Юрасика. Да, это был профи высокого класса, настоящий волкодав.
- Подопечный-то твой, получается, факс мог дать только с борта самолета, потому, что раньше у тебя была оперативка, перешедшая в обед, и факс из приемной твоего начальника никто бы не принес, потому, что неизвестно, кому из исполнителей его отпишут. Начальство отписывает документы, в том числе и факсы, только вечером, а разносят их утром на следующий день. И уж тем более этот факс опоздал бы, если бы его отправили уже после посадки его самолета, когда уже дали приказ на арест счета, да и рабочий день тогда уже давно кончился. Чем же он тебя так приворожил, а Юрий Петрович?
- Палыч, ну сам посуди, он же избегался со своим сахаром. Вон, вчера сунулся в их офис, слава Богу, никого там уже не было. Спутники раньше делал, деньги бюджетные... – Юрасик низко склонил голову, сказал чуть слышно, – Моим ребятам двадцать классных бронежилетов привез, «Визиты», которые только у ГБшников есть. Сказал, если и не выйдет ничего, все равно они наши. Он поднял голову, - А арест счетов… Ты сам знаешь, уже завтра тебе начнут из главка, да министерства звонить, чтоб в виде исключения…
- Да звонили уже по утречку. Только зря звонили. А твоему космонавту помогу, не все котам жировать. Ну, коммерсант-космонавт, свободен… пока, - и он оглушительно заржал.
Деньги нам вернули в полном объеме.
Вот так я познакомился с Юрасиком, Юрием Петровичем, майором ОБЭП, помощь которого оказалась эффективнее всяких взяток.
А сейчас я, озираясь на дверь, делаю то, что должен был сделать еще утром из безопасного места: звоню незнакомому человеку, чтобы он мне, при необходимости, мог помочь. Трубку взяли сразу же.
- Слушай сюда, - сразу же начал майор каким-то безжизненным механическим баритоном. Я тебе продиктую телефон. Не тот, по которому звонишь, а другой, «тревожный». Запиши его в доступном месте – на манжете рубашки или на руке, чтобы не искать. Назовешь свое имя, слава Богу, оно у тебя довольно редкое. И все. Звони только в крайнем случае. Записал? Теперь ты диктуй адрес, где будешь, или хотя бы телефон – адрес пробьем.
Я поспешно продиктовал адрес, телефон. Повесил трубку. Вытер о брюки враз вспотевшие руки. Вышел в коридор, дрожащими пальцами вытянул из пачки сигарету. Прикурил. Подняв глаза, встретился взглядом с невесть откуда появившимся директором.
- Поехали, нас уже ждут, - процедил он сквозь зубы, резко развернулся и пошел, не оборачиваясь, к выходу.
Еще по пути к предполагаемому складу, как только мы свернули из жилых районов на ухабистую дорогу промзоны, на сердце по мере следования становилось все тревожнее. Ни водитель, ни «директор» за всю дорогу не проронили ни слова. Вокруг громоздились давно заброшенные полуразрушенные производственные здания. Остановились, вышли из машины. Нехорошее предчувствие стало почти осязаемым, когда мы, пройдя лабиринты гулких пустых коридоров одного из таких зданий, оказались перед дверью единственного обитаемого помещения на пустом этаже. Когда дверь распахнулась, глазам предстали лишь две почти пустые смежные комнаты, в которых нас ожидал всего один человек, тот самый амбал, который сейчас могучей спиной подпирал стену и монотонно жевал свою жвачку.
- Ну, вот мы и приехали, - весело сказал «директор», снимая порядком надоевшие ему очки и засовывая их в карман пиджака.
– Ты вот скажи, - сразу переходя на «ты», и уперев палец мне в грудь, прошипел он, - вот скажи мне, за каким чертом ты приехал не как договаривались, послезавтра, а сегодня? Послезавтра ты бы нас уже не нашел, а теперь ты для меня, и не только для меня, одна большая проблема. А ее надо решать. Садись вот на этот стул и жди.
– А ты, - «директор» повернулся к гориллоподобному амбалу, - сиди у выхода и проследи, чтобы он тут не дергался.
«Директор» вышел в соседнюю комнату и стал названивать кому-то по телефону.
Прошло полчаса. Амбал заерзал на своем стуле, выплюнул жвачку.
- Шеф, я выйду на секунду в толчок. А то пива перебрал, на волю просится, - здоровяк коротко хохотнул своей шутке.
Не дожидаясь ответа, он грузно поднялся и потопал в коридор.
- Подожди, дай договорю, - крикнул «директор», вслед хлопнувшей уже двери. Но было уже поздно. Охранник скрипел половицами в коридоре.
Это был шанс, который мог больше и не представиться. Я осторожно приподнял трубку телефона, из которой предательски громко донесся гудок. Я оглянулся на дверь. Вроде, «директор» его не услышал. Я быстро набрал комбинацию цифр, записанную накануне на запястье и, когда произошло соединение, назвал в трубку свое имя. Тяжелая рука моего визави внезапно накрыла телефон.
- И кому это мы хотели позвонить? – издевательски вежливо спросил «директор». – А мы сейчас проверим.
Он нажал кнопку повтора вызова, послушал трубку. Трубка ответила молчанием. «Директор» выдернул шнур телефона из розетки, и, забрав телефон и насвистывая что-то веселое, направился на свое место.
Вернулся заметно повеселевший охранник, занял свое место у двери.
Время будто остановилось. «Директор», наконец, закончил свои переговоры и, вытянув ноги и закинув руки за голову, уставился в потолок.
Прошло около получаса и я увидел в окно, как ко входу подъехал джип и из него выбрались четверо здоровяков и вперевалку направились в наш подъезд. Через несколько минут в комнатах стало тесно от шумных здоровенных парней, рассевшихся по подоконникам и столам. На меня они практически не обращали никакого внимания. Кто-то грыз семечки, сплевывая шелуху прямо на пол, другой вынул нож-раскладуху и стал лениво вертеть его в толстых пальцах.
- Ну что, шеф, когда поедем? – спросил один из них.
- И куда мы все загрузимся? – резонно спросил «директор». – Вот приедет еще одна тачка и будем выдвигаться.
Да, пожалуй, это уже полный пердимонокль – грустно подумал я, меланхолично глядя в грязное окно. И ведь что обидно – в Москве, где мне должен был быть стопроцентный пипец, все обошлось. А здесь, в Питере, где, вроде и подстраховался, все пошло не так. И где этот хваленый ОБЭПовский спецназ?
Не успел я так подумать, как ко входу резво подкатил зеленый РАФик, и из него высыпались человек восемь людей в штатском и быстро втянулись в подъезд. Я отпрянул от окна, стал прислушиваться. Но не услышал ни шороха - ни в коридорах, ни где бы то ни было.
Прошло несколько минут, и вдруг дверь в комнату с грохотом распахнулась, и в нее буквально ворвались вооруженные люди. Помещения наполнились громкими криками: «Милиция! Всем на пол! Руки за голову! Ноги в стороны! Лежать, говорю!» Послышались глухие удары. Бандиты попадали на пол, закрывая головы руками, что, однако, не уберегало их от ударов тяжелыми ботинками. Старший группы захвата, довольно пожилой, сурового вида мужик, безошибочно подошел ко мне. Может, потому, что я один не успел упасть на пол и ошеломленно созерцал неожиданно развернувшееся действо. Знакомым механическим голосом спросил:
- Ты привет передавал от Юрасика?
- Да, Юрий Петрович мне ваш телефон дал, советовал позвонить.
- Ну, вот видишь, не зря позвонил. А то у нас еще бы один висяк был.
- Не понял, в смысле висяка. Меня, что повесили бы?
Обладатель жестяного баритона, засовывая пистолет в подмышечную кобуру, неожиданно расхохотался.
– Что бы с тобой сделали, не знаю, но то, что ты оказался бы в списках пропавших без вести - это без вариантов. Одного не пойму, как такой тертый калач, как тебя описывал Юрасик, который один из всех потерпевших в сахарной афере в Москве, смог вернуть свои деньги, попался на такой элементарный развод. Хотя, должен отметить, подстраховался ты хорошо, этого не отнять. Да и, судя по тому, что в той истории с сахарной аферой не московскому ментовскому начальству взятки давал, а ребят из отдела Юрасика в броники упаковал, мужик ты правильный. Но, однако, в этот раз ты лоханулся по-крупному.
- Да я и сам не пойму. Мой лучший друг рекомендовал фирму, как надежную. Лично с директором знаком. Говорил, надежный, порядочный человек.
- А друг-то, тоже в деле, или так, мимо проходил?
- Какой, мимо! Он мой заместитель в коммерческой службе. Это изначально была его идея – поднять процентов сорок с поставки. Цены позволяли.
Собеседник расхохотался уже в голос. Его сотрудники тоже заулыбались.
- Идея твоего друга была в том, чтобы заработать не для фирмы, а для себя и не сорок процентов, а не менее половины. Какая там сумма контракта? Ах, пятнадцать лимонов рубликов, это, считай, больше двухсот тысяч гринов. Даже половина – сумма не хилая. У тебя вот какая зарплата? Десять тысяч рублей и проценты от сделки? Вот и подумай…
Я разозлился.
- Вам, конечно, спасибо за спасение, Но что это такое вы городите про моего друга? Вы же его совсем не знаете. Привыкли дело иметь со всякой швалью, так и всех на один аршин меряете.
Мой собеседник враз посерьезнел, лицо его побледнело, глаза сузились, на скулах заиграли желваки, сказал тихо, почти прошептал:
- А вот это мы прямо сейчас и проверим. – Потом повернулся и рявкнул через плечо:
- А ну, тащите сюда этого директора!
Привели «директора». Взгляд затравленный, из распухшей губы сочится кровь.
- Ну что, милейший, сейчас позвонишь в его фирму, позовешь вот его зама, как там его фамилия? Ну вот, знаешь. Он ведь твой хороший знакомый, считай, кореш, подельник. Скажешь ему, что у тебя его друг-начальник, что ты его собираешься везти в лес и там закопаешь. Спроси, как он к этому отнесется. Чего таращишься? Звони, давай.
«Директор» позвонил, сказал, что велели. Майор нажал кнопку интеркома. После минутного молчания знакомый тихий голос заполнил комнату:
- Поступай, как считаешь нужным, – и повесил трубку.
- Ну, ты хоть понял, кто твой друг? Ты хоть осознал, что он тебя просто сдал, приговорил? – майор уже орал во весь голос. Потом замолчал.
- Мудак ты. Выпей сегодня за свой новый день рождения. Юрасику привет. А этих уводите.
- Кстати, завтра с утра приедешь к нам в управление писать заяву и давать объяснения. Ну, все, покеда.
В предательство друга я так до конца поверить и не смог. И не потому, что сомневался, а потому, что было обидно и жалко терять лучшего друга. И, откровенно говоря, подспудно мне не хотелось этого.
Я ехал на работу на своей любимой, только что из покраски, повидавшей виды серебристо-голубой Вольво. В салоне было тепло и уютно, негромко играла музыка, пахло дорогой кожей и хорошим парфюмом. Хороший парфюм я любил. Мои мысли, о чем бы я ни думал, неизбежно возвращались к пережитому в Питере и предстоящей встрече с другом. Противоречивые чувства одолевали меня. Нет, не злость или обида. Меня разбирало мазохистское любопытство, замешанное на отвращении, и чисто научный холодный интерес исследователя. А вот как после всего, что произошло, он будет смотреть мне в глаза? Что будет врать и как изворачиваться?
Помимо моей воли, перед глазами начали всплывать картинки из недалекого прошлого нашей с ним не совсем обычной дружбы.
Стас был лет на шесть-семь младше меня, в наше КБ пришел молодым специалистом с красным дипломом по распределению после родного авиаинститута. Я в то время занимал должность начальника средней руки, и Стас пришел ко мне согласовывать какой-то документ. А надо сказать, что в то время я был озабочен проблемой дополнительного заработка, и, хотя и подрабатывал еще в двух местах после работы, этого с учетом моих потребностей было явно недостаточно. Я поставил перед собой амбициозную, и в то, еще советское время, практически неосуществимую задачу – приобрести новую машину. И не какую-нибудь, а только «Жигули». Лучше ее тогда машин, кроме «Волги», не было. Как заработать, я знал. Будучи в недавнем прошлом художником, я всегда мог заработать за один отпуск летом на оформлении сельских клубов примерно на треть стоимости предмета вожделения, даже если работать буду не один. Все упиралось в отсутствие транспорта, то есть того самого автомобиля, который мне так хотелось купить. Получался замкнутый круг.
И на этот раз, пока худощавый, небольшого роста, в модных очках, молодой человек хорошо поставленным негромким голосом рассказывал суть своего документа, мои мысли витали совершенно в других импиреях. Подписи своих начальников групп я видел, и этого было достаточно для утверждения документа без особых придирок.
Очнулся я от того, что молодой человек замолчал.
- Ну что, вопросов к документу у меня нет. Подписываю. – Я занес ручку для финальной подписи, но почему-то отложил ручку. – Слушай, как тебя? Ах, да, Стас, а вот скажи-ка мне, у тебя машина есть?
Брови юноши полезли на лоб.
- А что, это имеет сейчас какое-то значение?
- Да конечно же имеет, да еще какое!, - воскликнул я, - но, естественно, не в привязке к этой бумажке.
Я подписал кальку, раздраженно отодвинул ее от себя.
- Понимаешь, есть возможность заработать, но для этого нужна машина. Да не подумай, грабить никого не нужно. Нужна машина, чтобы работать во время отпуска в колхозах, самим туда добираться, материалы возить. Уже и заказы есть, надо ехать и делать. А это полтораста верст от города.
Что меня подтолкнуло задать такой дурацкий вопрос впервые увиденному пареньку, сам не знаю. Когда услышал ответ, ушам не поверил.
- У меня машины нет, но есть папина «Волга» и доверенность, так что можно считать, что машина есть.
Глаза у парнишки загорелись.
- Но я же рисовать не умею.
- Да, это ерунда. Там кроме рисования полно работы – возить, транспорт искать, материалы, столярку заказывать, сбивать планшеты, холсты натягивать, грунтовать. Да мало ли чего еще! Зато заработанные деньги – пополам.
- Так отец и с материалами помочь может…
Короче, мы еще с полчаса пообщались и договорились, не теряя времени с завтрашнего дня и начинать. С этого момента и пошла тусовка, завертелась наша денежная машина, да так паренька увлекла, что не я его, а он меня зачастую подгонял.
Парень оказался на удивление мастеровит и ухватист. То, что он не мог сделать сам, моментально размещал на стороне. И организатор он был тоже неплохой: надо было найти помещение под мастерскую – вот оно, в пяти минутах ходьбы от дома. До сих пор не могу забыть, как лютой зимой мы, работая все выходные в неотапливаемом сельском клубе, ночевали в машине с включенной печкой.
Или, когда Стас после подпития для сугрева, начал бороться с завклубом, который говорил, что он самбист, а я, будучи самым трезвым, пытался растащить их, чтоб они не поубивали друг друга. Так они, сцепившись намертво, клубком рухнули на меня и сломали мне ногу. И я всю ночь лежал в неудобной машине, повесив ногу на ремни безопасности, а утром по трезвянке, меня с опухшей, как бревно ногой, полтораста верст Стас вез да родного города. И в травмпункте мы еще сумели убедить доктора, что ногу я сломал не далее, как час назад по пути на работу. А то бы не видать больничного, как своих ушей.
А потом с этой сломанной ногой в гипсе мы опять ездили в ту же деревню за деньгами и застряли в глубокой грязи вперемешку со снегом. И мне пришлось, опираясь на костыли, толкать машину, а когда она, наконец, выскочила из грязи, я в эту грязь залетел со всего маху. И в конце вояжа – незабываемая картина: я в пальто на голое тело с одной загипсованной ногой, весь в полузасохшей грязи, посреди ночи звоню в дверь своего родного дома, и дверь открывает моя теща, заслуженная учительница, которую я, безмерно уважал и нежно любил, как мать родную. И она кричит через плечо моей жене, что я, наконец, пришел, но, чтобы увидев меня, та не волновалась, потому, что «мало ли что в жизни бывает».
А еще Стас прекрасно разбирался в автомобилях, учил меня экстремальному вождению и вместе со мной ездил на своей машине на экзамены по вождению, чтобы я смог сдать на права, скрывая от ГАИшника свои костыли и загипсованную ногу. А потом, когда я уже купил вожделенные новенькие «Жигули», он с приятелем помогал мне в самостоятельной разборке двигателя с целью его тюнинга для повышения мощности. Все это было. И забыть это было просто невозможно. Как и понять, что же с моим другом произошло, как он в одночасье забыл все, что нас с ним связывало. И вот сейчас я еду на эту «голгофу». Не для него, раз он так смог поступить. А для меня. Вот уже скоро наступит момент истины, или, как говорят летчики на взлете, точка невозврата, когда остановиться уже невозможно, и надо только взлетать. А там будь, что будет.
Когда я вошел в кабинет, Стас уже сидел за своим столом. Перед ним стояла чашка дымящегося кофе, которую он осторожно отставил, когда увидел меня. Я молча, не здороваясь, прошел к своему креслу, сел. С интересом посмотрел на друга.
- Как долетел? – Стас сидел, чуть ссутулившись, и спокойно глядя на меня поверх очков в тонкой оправе. Был он всегда собран и очень уравновешен. И это мне всегда в нем нравилось. Но мало, кто знал, что этот внешне спокойный человек мог взрываться, и когда у него «срывало крышу», забывал обо всем на свете. В эти минуты он был похож на маленького цепкого хищника, вроде горностая или куницы, которого легче придушить, чем оторвать от себя, чтобы отбросить в сторону. Вот это мне нравилось меньше.
- Как видишь, неожиданно цел и здоров, - я устроился поудобнее, вытянул ноги.
- Да, я уже знаю, что сделка сорвалась, - Стас безмятежно и грустно улыбнулся, прихлебывая кофе. Только его глаза поверх чашки оставались настороженными и колючими. – Пытался прозвониться в Питер, но там сказали, что фирма из офиса съехала и где они теперь, никто не знает. А жаль, директор хороший парень, никогда бы не подумал, что он нас так кинет.
- Не парься, Стас! Я знаю, где теперь эта фирма. И едва ли тебе скоро удастся созвониться со своим другом.
Стас замер, замолчал, глядя в чашку, будто на дне ее мог таиться ответ на мучавший его вопрос. Медленно поднял на меня глаза.
- Не хочешь ли ты сказать, что я в этом как-то замешан?
- Хочу. Я был свидетелем того, как их повязали и слышал твой ответ на звонок питерского коммерсанта. Который оказался и не коммерсантом вовсе, а обычным кидалой и бандитом. И ты был с ним заодно.
В кабинете повисла тишина. Вот чего было у моего друга не отнять, так это того, что он был дьявольски проницателен и умен. И это тоже мне в нем всегда нравилось.
«Интересно, как же он из этой ситуации выкрутится? Он же знает, что ему полагается за это. Хотя знает и то, что я его роль в этом деле озвучивать не буду. Ведь это я его привел в нашу компанию. Деньги вернули не все, а что, если и я в доле? Есть, правда, вариант наказать его, используя свой ресурс в криминальных кругах. Но это не в моих принципах, и он это тоже знает».
- И что? – казалось, он читает мои мысли. - В нашей фирме это останется маленькой тайной. Драться со мной ты не будешь, это было бы нечестно. Все знают, что ты был боксером, да и в разных мы весовых категориях. Братве тоже не отдашь – ты хоть их и знаешь почти всех, но это не в твоих правилах. Кроме того, я твой давний друг и ты все равно в то, что я, якобы, сделал, до конца верить не хочешь. Ну, признайся! Так что остается просто все забыть. А ведь и не было ничего: ты цел и невредим, сидишь вот передо мной. Даже питерской братве, и то предъявить нечего, кроме намерений. А ты уверен, что они, эти преступные намерения были? Остается один директор. Но его бес попутал, денег захотел. В сговоре со мной он никогда не сознается – это совсем другая статья. – Он замолчал, откинулся на спинку кресла.
- Излагаешь ты все логично. Но так рассуждать может только подонок, согласись. Я другое хочу понять: как ты мог? Ведь меня запросто могли завалить, или покалечить. И это всего лишь из-за денег? А как же дружба навек, как же все, что мы вместе когда-то пережили? И даже то, что именно я тебя пригласил на это место, когда у тебя проблемы были с работой?
- Ты рассуждаешь, как обычный человек, я тебя понимаю. Но теперь постарайся и ты меня понять. Ты же знаешь, что я хожу на тренинги и психологические семинары о том, как добиться успеха в жизни, в Прибалтику для этого езжу. Так вот, там я понял самое главное – мораль, принципы, отчизна, друзья и даже родные и близкие – это все игра сознания, отражения окружающего мира в нашем мозге. И не более. Хочешь добиться успеха – забудь об этом, иди к цели, а все, что ограничивает других людей, независимо от того кто они - оборачивай на свою пользу. Только вперед, любыми средствами, остальное – шелуха, – Стас снова взял чашечку с уже остывшим кофе, сделал маленький глоток.
Я ошеломленно застыл в своем кресле. Мой мозг отказывался понимать, что мой, уже бывший, друг совершенно спокойно оправдывает себя, свои поступки, которые могли меня запросто, вот так вульгарно и между делом, просто убить. Я ожидал чего угодно, но только не этого. Мои пальцы самопроизвольно стали выбивать дробь по столешнице. Я стряхнул с себя оцепенение, помолчал.
- Ну, да ладно. То, о чем ты говоришь, я уже читал где-то. Что у последователей такой философии из этого вышло, сам знаешь. И я пока не решил, что с тобой буду делать, но в любом случае, Бог тебе судья.
Из фирмы Стас вскоре ушел, уведя с собой часть моих сотрудников, посулив им безбедную жизнь в свободном бизнесе. Ожидания большинства из них так и не оправдались, часть из них вернулась обратно в мою службу, а остальных жизнь раскидала, кого куда. Вернуть деньги, переведенные в Питер за компьютеры, в полном объеме так и не удалось. И за оставшийся долг перед своим предприятием, мой долг, мне пришлось отрабатывать еще более года, даже когда я ушел на другую работу. Весь этот долг я вернул сполна.
Какое-то время Стас, бросив семью с детьми, скрывался от кредиторов в Прибалтике. Потом вернулся. Как ни в чем не бывало, нашел меня по телефону, просил помочь с трудоустройством. Я тогда молча его выслушал, но номер телефона записал и повесил трубку. Спустя какое-то время ко мне обратился известный в городе коммерсант, мой сосед по дому, по просьбе своего родственника или однофамильца. Суть просьбы состояла в том, чтобы я помог найти Стаса, которого этот родственник за очень внушительный даже для него невыплаченный долг многолетней давности, решил «заказать». Я нашел листочек с записанным телефоном Стаса, вышел к соседу, который терпеливо ждал меня в своем необъятном джипе. Но что-то меня остановило. Наверное, та самая память о дружбе, или просто жалость. Я скомкал листок, сунул его поглубже в карман, сел к нему в машину. Рассказал о том, что пришлось за эти годы моему бывшему другу пережить, как гоняла его жизнь по свету, как много лиха досталось его невинным жене и детям… Короче, с большим трудом сумел отговорить их от этой затеи.
Вот говорят, Бог простит. Не знаю, как Бог, а я простил. Хотя до конца забыть так и не смог.
|
